Открывающая сцена в «Искусственном разуме» обманчива, она создает впечатление, что перед нами серьезная такая научная фантастика с мощной социальной подкладкой. Профессор Аллен Хобби (Уильям Хёрт) читает лекцию своим сотрудникам о том, что андроиды представляют собой всего лишь имитацию человека, пусть и совершенную, но все же. С ними можно делать, что угодно, они все равно полноценно не понимают происходящее. Но вот если создать андроида, способного любить… В конце концов, профессор предлагает разработать андроида-ребенка, который будет испытывать безответную любовь к родителям. В итоге может получиться совершенный ребенок, не взрослеющий, позволяющий в мире с контролируемой рождаемостью утешить любую семейную пару. Первым прототипом таких андроидов и является Дэвид (Хейли Джоэл Осмент), попавший в семью Свинтонов (Фрэнсис О`Конор и Сэм Робардс). У Свинтонов большая беда: их сын Мартин лежит в креозаморозке, так как болен неизлечимой пока болезнью. Дэвид должен стать утешением для несчастной матери, а в результате становится в ее глазах вторым сыном. В тот момент, когда Мартина неожиданно возвращают к полноценной жизни, так как все-таки найдено лекарство от его недуга, становится ясно, что у нас тут все-таки семейная драма. Но и это обманчивое впечатление. В какой-то момент безутешная миссис Свинтон будет вынуждена оставить Дэвида в глухом лесу, в общем, все так, как бывает в сказках. И именно сказкой по сути и является «Искусственный разум», да-да, «Приключения Пиноккио», все, как Кубрик и планировал. Дэвид хочет стать живым мальчиком, чтобы завоевать любовь женщины, которую считает своей матерью (а точнее соответствовать ее ожиданиям). Не умеющий отличать вымысел от реальности, он отправляется на поиски Голубой феи, той самой из книжки Коллоди. По пути его ждут самые разные приключения и, в конце концов, он доберется-таки на самый край света, где плачут львы…

Львы, кстати, там и впрямь плачут. Но, конечно, не настоящие. В этом фильме легко обмануться в плане того, что тут живое, а что нет. Вон, даже многие критики (а уж они-то точно должны смотреть кино крайне внимательно) в эпилоге «Искусственного разума» приняли роботов за инопланетян. Стивен Спилберг тогда разозлился, кинулся поправлять и пояснять, но на самом деле это была еще одна его художественная победа. Метафора вырвалась за пределы художественного пространства, что может быть лучше.

В идейном плане «Искусственный разум» работает на дихотомии рукотворного и настоящего. А еще – иллюзорного и действительного. С одной стороны у нас есть, грубо говоря, сообщество роботов и сообщество людей. И речь тут идет не о том, что роботы ведут себя живей и подлинней, чем люди. Отнюдь: роботы вполне себе роботы, люди вполне себе люди, пусть и самым разумным (можно даже сказать, что самым мудрым) оказывается роботизированная игрушка, медвежонок, который точно похитит ваше сердце. Но на стороне роботов явное преимущество: они вполне себе способны пережить людей и вряд ли будут заниматься самоуничтожением. В этом отношении, конечно, поцивилизованней выглядят. Тут можно проводить различные параллели исторические, додумать даже первых христиан, которых рвали на римских аренах львы, но в фильме это и так прекрасно показано, додумывать ничего не надо. С другой стороны, по мысли профессора Хобби именно вера в иллюзию, способность идти вперед ради мечты, даже если она в принципе неосуществима, и делает человека человеком. Его восхищает Дэвид, который хочет стать настоящим мальчиком и все для этого делает, хотя очевидно (только не Дэвиду), что это в принципе невозможно. Кстати, Кубрик одним из вариантов финала первоначально предлагал именно такой: все у Дэвида получилось. В какой-то степени миссис Свинтон, принявшая Дэвида в качестве своего второго ребенка, тоже находится в плену иллюзии. Ничего хорошего ей, конечно, не светило. По-хорошему, и у нее, и у Дэвида случилась некоторая системная ошибка (по разным причинам, конечно). И именно здесь и таится тот самый экзистенциальный ужас, о котором говорилось выше. Но все гораздо хуже, чем может показаться на первый взгляд. Живая женщина все-таки сможет утешиться, пережить боль и двигаться дальше, робот же лишен этой возможности. При этом никто не может сказать, где тут видимость, а где подлинность, алгоритм работает совершенно. Скрывается ли за бесконечным стремлением Дэвида хоть что-то, сложно сказать. В эпилоге нам дают понять, что все-таки да, есть там человечность. Но некоторая неуверенность у зрителя неминуемо останется. Делайте с этим, что хотите, но про хэппи-энд забудьте. Тут не хэппи-энд, тут что-то другое.

«Искусственный разум» и впрямь выглядит шедевром на все времена. С точки зрения картинки не постарел, смотрится прекрасно и сейчас. Затонувший Нью-Йорк, – а потом и замерзший – до сих пор восхитителен, а это далеко не единственная футуристическая локация. Актеры справились со своими ролями просто шикарно, особенно те, кто играл роботов. Понятно, что Хейли Джоэл Осмент идеально подходил для своей роли, он одним только взглядом был способен вызвать прилив жесточайшего умиления. Хотя порой и выглядит весьма жутковато (просто оцените его игру в первой четверти фильма). Есть тут еще и Джуд Лоу. Его роль робота-любовника невероятно яркая, он вполне себе может затмить даже нашего любимого медведя. Сама же история рассказана грамотно, с большим мастерством. Стивен Спилберг не допускает ни одной лишней сцены, да, ритм слегка сбивается во второй половине, но там вопросы, скорее, к длине эпизодов, чем к их наполнению. По «Искусственному разуму» можно учить сценарному мастерству, а еще тому, как расставлять в фильме визуальные символы, которые будут служить дополнительным смысловым каркасом. Например, обратите внимание, как появляется в доме Свинтонов Дэвид. Запомните этот первый кадр с ним, силуэт на фоне яркого белого света. И тогда не будет никаких вопросов об инопланетянах в эпилоге.

Главное не принимать «Искусственный разум» за семейное кино. Да, первоначальная интонация может в этом отношении и обмануть (а тут многое обманывает, это прямо один из основных принципов местного сторителлинга), но за всей этой сказочкой скрываются далеко не детские идеи. Да и линия робота-любовника как-то не для семейной аудитории. Возможно, именно этот фильм можно назвать самой взрослой работой Стивена Спилберга. И в этом нет ничего удивительного, в конце концов, он шел по следам Стенли Кубрика, который снимал какое угодно кино, но только не простое. И пусть вас не смущает вся эта сентиментальность, тут ею только внимание отвлекают.

Именно Джим Хенсон придумал несколько кукол для легендарной «Улицы Сезам» и является автором не менее легендарного «Шоу Маппетов». Уже скоро ему стало тесно в телевизионном формате, потому он обратился уже к полнометражным фильмам. В 1979-ом на экраны выходит «Фильм Маппетов» (и, кстати, получает две номинации на «Оскар» в музыкальных категориях), в 1981-ом – «Большое ограбление Маппетов» (и снова номинация на «Оскар» за лучшую песню). Как уже говорилось выше, в 1982-ом Хенсон всех удивил, отойдя от привычной тематики, «Темный кристалл» не имел ничего общего с «Маппетами». Американская Киноакадемия проигнорировала новый фильм Хенсона, зато он получил «Сатурн» в номинации «Лучший фильм-фэнтези». А вот с «Хьюго» не сложилось: в тот год балом правил «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта.

У Джима Хенсона с «Темным кристаллом» были поистине наполеоновские планы (возможно, они воплотились бы в жизнь хотя бы частично, если бы он не умер в 1990-ом в возрасте пятидесяти трех лет). Вдохновленный «Звездными войнами» Джорджа Лукаса он разработал сложный и необычный мир, который должен был стать основой далеко не для одного фильма. Почти ничего из этого так и не попало на экран, потому зрителю вселенная «Темного кристалла» и кажется бедноватой и плохо проработанной. Более того: чтобы произвести впечатление инородности мира фильма по отношению к нашему, все реплики должны были произноситься на выдуманных языках. (И это учитывая то, что в фильме, вообще, нет людей. Воистину – иной мир, иное время!) Чтобы народ все-таки разобрался в происходящем на экране, предполагалось давать перевод с помощью субтитров. Лингвистической составляющей, кстати говоря, занимался английский писатель Алан Гарнер, знающий толк в мрачных историях для подростков. Зрители на текстовых просмотрах пришли в полной недоумение от такого художественного приема, потому ленту пришлось все-таки переозвучить. Да уж, времена триумфа Мела Гибсона с его «Страстями Христовыми» (на реконструированном арамейском и латыни) и «Апокалипто» (на юкатекском) еще не наступили. Тем не менее, вымышленный язык в фильме все-таки звучит, на нем говорит речной народец, к которому в какой-то момент попадает главный герой. Русскоязычному зрителю в речи этого народца могут слышаться знакомые слова, и это неудивительно, авторы использовали в качестве основы славянские языки.

Не смотря на то, что фильм задумывался как семейное фэнтези, его не назовешь теплым и пушистым: тут все мрачно и жутковато, есть несколько особенно отталкивающих сцен. Один только обед скексисов чего стоит! В этой сцене царит почти тошнотворный гротеск и вывернутый до предела сюрреализм. И все это выглядит достаточно невинно по сравнению с последним получасом фильма. Нет ничего удивительного, что в Сети можно обнаружить отзывы в духе: «самый страшный фильм моего детства», «лучше бы я не смотрел его в шесть лет», «мне кажется, моя психика травмирована этим фильмом» и так далее в том же духе. Хотя, конечно, нашлись дети, которым все понравилось, во многом именно из-за мрачного тона повествования. Джим Хенсон, вообще, придерживался мнения, что сказки должны быть пугающими, именно таким образом ребенок и может испытать важное чувство страха без особого для себя вреда. Если этого вам мало, то стоит еще добавить, что, продумывая идеологическую составляющую «Темного кристалла», Хенсон использовал эзотерическую книгу Джейн Робертс «Материалы Сета». Да, эти идеи даются в фильме упрощенными, но при этом именно они выделяют его на фоне остального кинофэнтези того времени. Да и нынешнего – тоже. Вряд ли родители детей предполагали, что в по идеи семейном фильме обнаружится нью-эйдж, но он там присутствует более чем явно. И это опять же роднит «Темный кристалл» со «Звездными войнами», которые, правда, изначально и не пытались прикинуться детским фильмом.

Видимо понимая некоторую ущербность фабулы, Джим Хенсон превратил «Темный кристалл» в притчу о механизмах судьбы. Главный герой тут практически безволен, он, скорее, плывет по течению, чем активно действует. За ним гонятся враги, но он легко уходит от них. Когда нужна помощь, кто-нибудь да спасет. Потому что мир устроен так, что все, что должно случиться, случится. И спешка тут абсолютно не нужна. Хотя эта идея гораздо ярче выражена в медленных движениях мистиков. Они не торопятся в своих действиях, совершают каждое именно тогда, когда нужно, потому что мир похож на часовой механизм. И сломаться он может именно тогда, когда кто-то начнет делать то, чего не нужно делать. Эта идея вряд ли могла бы стать ясной юному зрителю, она скорее – для родителей. При этом она, конечно, предельно характерна для жанра, в котором и Предназначение пишут с большой буквы, и без Пророчества не обойдется, а уж Судьба всегда подразумевается.

Анимация в «Темном кристалле» выглядела для начала 1980-ых просто запредельно. Это была такая высокая планка качества, что превзойти ее и сейчас сложно. Персонажи выглядят поразительно живыми. Двигаются они предельно легко и правдоподобно. И это учитывая то, что порой для работы с одной куклой требовалось больше пяти человек. Смотря «Темный кристалл» в 2021 году, порой ловишь себя на мысли: а как это, вообще, было возможно снять? Но ведь сняли же. Вообще, весь фильм переполнен чем-нибудь движущимся, куда-то ползущим, перемещающимся, в общем, одухотворенным. Порой Джим Хенсон просто показывает ландшафт, а тот шевелится, дышит, одни существа едят других существ, а третьи при этом делают что-то и вовсе непонятное. Именно таков эпизод на болоте, куда в какой-то момент забредает главный герой. При его просмотре в голову сразу лезут мысли, что вот именно этим фильмом и вдохновлялся Джеймс Кэмерон, придумывая концепт своего «Аватара».

Все перечисленное вызвало у публики неоднозначную реакцию, хотя «Темный кристалл» в итоге не только окупился, но и принес некоторую прибыль (во многом за счет мирового проката). В любом случае зрители в 1982 году должны были понимать, что столкнулись со штучным продуктом, ручной работой, такое не каждый год увидишь в кинотеатре, возможно, даже всего раз за всю историю кинематографа. Воздействие «Темного кристалла» на массовую культуру можно описать, сравнив его с камнем, упавшем в воду. Чем больше проходит времени, тем ясней видно это воздействие. Волны разошлись в разные стороны и затронули многих и многих. Аллюзии, отсылки, влияние ощущаются в самых разных вещах. Потому если вам интересно, что и откуда берется, то этот фильм просто обязателен к просмотру. Да и просто так посмотреть стоит, благо хронометраж не велик, всего полтора часа. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы он был в два раза больше.

P.S. В 2019 году стараниями «Netflix» к удивлению многих вышел сериал «Темный кристалл: Эпоха сопротивления». Так что, мы все-таки получили еще примерно десять часов путешествия по этому столь странному и нечеловеческому миру. Правда, сериал закрыли после первого же сезона. Но все это, конечно, совсем другая история, и мы поговорим об этом в другой раз. Считайте это не только отсылкой к «Бесконечной истории», но еще и обещанием.

Начнем с того, что режиссером «Агоры» неожиданно выступил испанец Алехандро Аменабар, который на тот момент прославился, прежде всего, нетипичными триллерами. Безусловно, его «Другие», в которых Николь Кидман демонстрирует поразительные актерские способности, нервно бегая по пустынному особняку (подлинная услада для глаза любого киномана), должны быть включены во всевозможные списки выдающихся фильмов, но это вовсе не означало, что у Аменабара так же хорошо должно получиться и историческое кино. И да, Алехандро Аменабар поступил с пеплумом так же, как поступал раньше с триллерами (и это самое интересное в данной ситуации!), а именно, переосмыслил жанр. Он умудрился в сих пыльных декорациях обустроить самый настоящий байопик не самой ординарной личности той эпохи. Но и этого ему было мало: он еще и сделал предельно антихристианский фильм. Не зря его все-таки запретили к показу в Италии.

Байопик смело можно назвать одним из самых сложных кинематографических жанров. В конце концов, втиснуть в ограниченный хронометраж (пусть он даже будет равняться четырем часам) биографию выдающегося человека – это не самая простая на свете задача. Более того, попытаться при этом показать живого человека, а не состряпать парадный портрет под силу далеко не всем. Удачный байопики, конечно, есть. Но неудачных в разы больше. В данном случае ситуация усложняется еще и тем, что в центре повествования находится полулегендарная личность. Гипатию Александрийскую часто называют первой женщиной-ученым, что уже ко многому обязывает в современном мире. Много подробностей о ее жизни сейчас уже и не узнаешь, мы даже толком не представляем всех ее философских интересов. И это еще речь не зашла про обстоятельства смерти. В таком случае у авторов, конечно, развязаны руки, сочиняй что хочешь. Можно даже приписать Гипатии те открытия, которые ничто не подтверждает. Алехандро Аменабар (он тут не только режиссер, но еще и один из сценаристов) идет по самому простому пути, а именно – следует традиции понимания фигуры и жизни Гипатии, которая сложилась в середине XIX века. Тогда ее представляли языческой мученицей, растерзанной христианами за то, что она не только занималась естественными науками, но еще и отрицала Бога. Сейчас эта позиция пересмотрена, но Алехандро Аменабар не обращает на это внимание.

Ранних христиан в пеплумах принято изображать мучениками. Их скармливают на экране львам, убивают злобные римские солдаты и так далее. Иное дело в «Агоре». Тут христиане предстают теми фанатиками, которые как раз и уничтожают всех исповедующих иную веру. Ловко переворачивая ситуацию, Алехандро Аменабар шокирует зрителя. Что примечательно, в общем-то он прав. Это была эпоха, когда христианство стало официальной религией Римской империи, а языческие культы как раз оказались под запретом. Потому-то именно христиане и забивают камнями язычников, а не наоборот. Культурные и просвещенные язычники оказываются жертвами нарождающейся новой культуры. В конце концов, именно христиане и дожгли Александрийскую библиотеку. Правда, данный момент в «Агоре» равен уничтожению всей библиотеки, хотя это был всего лишь финальный аккорд долгого ее упадка.

Сведущего зрителя уже на вступительном титре к «Агоре» должно покоробить. Авторы беззастенчиво сообщают, что в Александрии находилось два чуда света – Фаросский маяк и уже упоминающаяся выше Александрийская библиотека. Но всем известно, что в тот самый список библиотека не входила. Уже эта ошибка (пусть и не самая значительная из возможных) может настроить на недоверие к тому, что в дальнейшем покажут на экране. Что характерно, большинство событий соответствуют историческим данным. Но, во-первых, они максимально спрессованы во времени, хотя заняли гораздо больший хронологический промежуток, а, во-вторых, даны предельно прямолинейно. Первое простительно с точки зрения драматургии. На второе закрыть глаза гораздо сложнее, но так как это идет на аргументацию основной идеи фильма, то авторов все-таки можно понять. Простить – опционально. Да, в Александрии в то время была наисложнейшая политическая и общественная обстановка. Да, все нюансы показать сложно, тем более, что историки до сих пор с ними возятся. Но хотелось бы чуть больше именно что нюансов. Это, безусловно, сделало бы основную идею выпуклей и интересней, но создатели «Агоры» идут по более простому пути. Вот условно «наши» (хорошие), а вот «чужие» (плохие). Первые за сохранение знаний и культурных традиций, вторые хотят уничтожить все, до чего дотянутся. Поэтому вторые могут говорить, что милосердие – право исключительно Бога, человеку эта роскошь не доступна, а первым остается сидеть на своих виллах, предаваться умозрительным рассуждениям и ждать, когда за ними придет рассерженная толпа.

Все перечисленное, тем не менее, нельзя отнести к недостаткам фильма. В конце концов, это позиция авторов, а перед нами вовсе не документальное кино, а художественное произведение. Те, кому не нравятся феминистские истории и прямолинейные высказывания на тему религии, могут просто не смотреть. К тому же перевирают историю во многих фильмах, а их все равно любят зрители. Главное, чтобы было сделано ярко, сильно, логично и непротиворечиво. Изъян «Агоры» совсем в другом. Увы, но авторы не смогли соблюсти баланс личного и общего, истории главной героини и истории мира, в котором она живет.

История Гипатии (Рэйчел Вайс) выстроена в фильме пусть и стереотипно, но достаточно подробно. Нам дают понять, как, вообще, в античности могла появится женщина, занимающаяся философией и математикой, а также создавшая собственную школу. Ей просто повезло родиться в семье управителя Александрийской библиотеке, а также одного из виднейших мыслителей своего времени. Папа (Микаэль Лонсдаль) позволил своей любимой дочери стать такой, какой она хотела. Можно предположить, что если бы у него еще были сыновья, то такого не произошло бы. В конце концов, Гипатия оказалась его единственной наследницей, не только в имущественном отношении, но и в отношении общественной и философской деятельности. Во время преподавания Гипатия знакомится с тремя мужчинами, которые позже окажут огромное влияние на ее жизнь. Естественно, они все в нее влюблены. Во-первых, это Орест (Оскар Айзек), который вскоре станет префектом Александрии. Он настырней всех добивается своей учительницы, но, разумеется, получает от ворот поворот. Причем Гипатия поступает по отношению к нему не очень-то хорошо, выставляет на посмешище перед остальными учениками. Тем не менее, Орест все равно остается ей преданным. Во-вторых, Синезий, скромный христианин, которому предстоит стать епископом Птолемаидским (Руперт Эванс). Этот любит молчаливо, но трепетно. Тем не менее, вера для него важней женщины, хотя и он в свое время попытается помочь возлюбленной. В-третьих, это раб Давус (Макс Мингелла), он, конечно, не может и мечтать о том, чтобы соединиться с любимой женщиной. Но даже получив от Гипатии свободу и уйдя из ее дома, он все равно помнит о ней, именно ему предстоит сделать во имя любви по-настоящему страшную вещь. Сама Гипатия скользит между этими мужчинами, ведет умные разговоры, рассуждает об устройстве небесного свода, произносит перед правительством города страстные речи в защиту знаний и мудрости философов прошлого. Она изо всех сил не хочет принимать новую религию и новую мораль. И все это происходит на бурном и жутком фоне: уличная резня, избиение камнями, разрушение храмов, уничтожение статуй, страстные речи христианских проповедников, мир уже не будет прежним, Римская империя трещит по швам. Фон у Алехандро Аменабара получился таким колоритным и ярким, что история главной героини на нем просто теряется. К тому же и актеры, как говорится, подкачали. Рэйчел Вайс просто скучна в том, как изображает свою героиню. Нет в ней той страсти, которая выделила бы ее среди столь колоссальных декораций. Влюбленные в нее мужчины выделяются сильней, хотя и тут не все так уж хорошо. Оскар Айзек выезжает скорее на харизме, чем на актерской игре. У Руперта Эванса времени на экране не так много, чтобы развернуться (а он-то может, мы это знаем по «Человеку в высоком замке», где он сыграл роль Фрэнка Фринка). Самый колоритный персонаж получился у Макса Мингеллы. Но тут у актера хороший материал для сильной игры: раб, который постоянно находится в некоем противоречии, не способный полностью разобраться в самом себе, сперва принявший христианство, а потом, став свободным, засомневавшийся в людях, называющихся христианами. В нем столько энергии, что ему все-таки удается не потеряться среди всех этих пыльных улиц, истеричных ораторов, страстных проповедников и жути от того, как старый мир трескается и крошится. Но даже про него забываешь, когда на сцене появляются те самым яростные христиане. Одному только Аммонию (Ашраф Бархом) стоит только открыть рот, чтобы вселить в зрителя и восторг, и отвращение, и трепет, и пожелание этому персонажу погибнуть как можно быстрей. И, в общем-то, данная ситуация вполне объяснима. Мелодрама плохо дружит с агиткой, тонкие душевные переживания не рифмуются с лозунгами. Особенно если часть относящаяся к идеологии проработана лучше, чем мелодрама. И да, дорогие создатели «Агоры», не надо было выставлять в финале злосчастную Гипатию полной дурой только ради того, чтобы подчеркнуть ее мученичество.

Да, у Алехандро Аменабара получилось злое кино о том, откуда появилось религия, которую часто называют религией милосердия. Он показывает, что христианство выросла из крови и ненависти, и не жалеет для этого сил и красок. Понятно, что на деле все было сложнее, война идей происходила не только на улицах, но и в философских спорах. Точно так же понятно, что сильные мира сего манипулировали простыми людьми и сеяли среди них раздоры, чтобы укрепить свою власть. Ясно и то, что когда старый мир гибнет, его представителям это вряд ли понравится. Но если отстраниться от конкретного содержания, а посмотреть на ситуацию в целом, то окажется, что перед нами прежде всего притча о гибельности фанатизма. И она применима ко множеству исторических ситуаций. Кинокритики в 2009-ом увидели в «Агоре» еще и параллели с исламским терроризмом. Сейчас в ней легко увидеть параллели с протестными движениями по всему миру, а особенно с катавасией, которая происходит в США. Пройдет еще десять лет, увы, возникнут новые параллели. Алехандро Аменабар мог выбрать для своего высказывания любой острый исторический материал: от крестовых походов до Великой французской революции, но остановился именно на событиях в Александрии заката античности. Понятно, что для него это было чрезвычайно важно. Но это еще не означает, что порой истории не начинают говорить того, что их авторы в них, возможно, и не вкладывали. Даже если для Аменабара было самым важным высказаться в антихристианском ключе, это не отменяет того, что у него все-таки получилась универсальная история. Пусть даже ее можно было рассказать и лучше.

Том Круз играет Джека Харпера, техника, который находится на опустевшей Земле и обслуживает дронов, охраняющих гидроплатформы, которые в свою очередь и выкачивают из океана драгоценную воду, чтобы превратить ее в термоядерную энергию. У Джека есть начальница, обворожительная Виктория Олсен (Андреа Райзборо). Джек совершает ежедневные вылеты на крутом летательном аппарате, иногда ездит по земле на крутом мотоцикле, чинит дронов, отбивается от падальщиков и по вечерам в бассейне крутит любовь с начальницей. В общем, все у него хорошо, пусть и опасно немножко. Вот только Джека мучают воспоминания из прошлого (перед тем, как отправить его на миссию, память зачистили, но получается, не до конца) и ощущение сожаления от того, что скоро возвращаться домой на «Тет». Джек бродит по развалинам, находит старые книги, мечтательно рассматривает уцелевшие предметы быта и терзается сомнениями. Виктория, конечно, замечает все это, периодически журит Джека, но сама всегда следует инструкциям. Все так и шло бы дальше, но вдруг события выходят из-под контроля героев. Сперва падальщики взрывают одну из гидроплатформ, а потом на Землю падает космический корабль с капсулами, в которых находятся люди в анабиозе. Это становится толчком к тому, чтобы вся жизнь Джека кардинально изменилась.

«Обливион» устроен крайне просто. Двадцать-тридцать минут повествования, а затем неожиданный поворот, снова двадцать-тридцать минут повествования, а затем опять неожиданный поворот. При этом все объясняется как-то скомкано и слишком уж просто. Тем не менее, у зрителя может возникнуть ощущение, что он смотрит небанальную фантастику. Все-таки и сеттинг не самый заезженный, есть намеки на важные мировоззренческие вопросы. Беда в том, что сеттинг этот сконструирован из уже давно знакомых элементов. Все это мы видели, про все это мы читали. Нам просто по-новому сложили известные детали. Тут не нужны сложные объяснения, все эти тропы так давно используются в фантастике, что стали самостоятельным языком. Режиссер Джозеф Косински признавался, что вдохновлялся фильмами «Человек Омега» Бориса Сагала, «2001: Космическая одиссея» Стенли Кубрика, «Бегущий по лезвию» Ридли Скотта и романом «Гиперион» Дэна Симмонса. Понятно, что следы этих работ в «Обливионе» можно обнаружить на каждом шагу. Еще за углом мерещится тень Филипа Дика. Ну, и отголоски «Луны 2112» Дункана Джонса в один прекрасный момент (но не надолго) зазвучат в голове каждого опытного киномана. Опытный киноман опять же однажды вспомнит «Звездные войны: Скрытую угрозу» Джорджа Лукаса. Что касается мировоззренческих вопросов, то поразмышлять над ними Джозеф Косински просто не дает. Времени маловато, ведь надо опять куда-то стремительно лететь, бежать, ехать, а еще что-то там делать и, разумеется, спасать человечество. Тут не до размышлений. Даже не самый однозначный финал не дает особой пищи на подумать. Действие-то закончилось, пора и титры пускать. Хотя можно было бы к нему и по-другому подвести, сделать более обстоятельным. Это, конечно, пошло бы на пользу фильму в целом. Но некогда, надо больше экшна. А когда тот заканчивается, не стоит зрителей удерживать у экрана, у них есть и другие дела.

Так, значит, все плохо? Нет. Недостатки сценария искупаются просто поразительной картинкой. Оператор, художники, декораторы, специалисты по спецэффектам – все они заслуживают отдельной похвалы. Каждый кадр выверен и прекрасен. Все эти холодные оттенки, которые порой контрастируют с зеленью первозданной природы, вся эта продуманная и выверенная эстетика интерьеров башни, в которой живет главный герой, все эти исландские (и не только) ландшафты – от них просто дух захватывает. Люди неизбежно теряются на фоне всех этих красот. Но это смотрится вполне логично, учитывая сюжет. При просмотре легко забыть про то, что главный герой что-то там пытается выяснить, ведь какие красивые нам показывают облака. Да и все остальное не оставит равнодушным. Особенно хороша идея того, что улицы Нью-Йорка со всеми его небоскребами со временем стали основой для многочисленных узких каньонов, в которых уже и не заметна рука человека. Здания и мосты одного из самых великих городов мира постепенно стали частью природы, она их ассимилировала, сделала частью себя. Наверное, в реальности так не произошло бы, дома развалились бы и вряд ли так красиво ушли бы под землю, но все равно авторы интересно придумали и хорошо визуализировали эту свою идею.

Надо сказать несколько слов об актерской игре. Она тут полностью соответствует сценарию. То есть откровенных провалов не найдешь, но и ничего выдающегося не увидишь. Все актеры работают исключительно в рамках типажей своих персонажей. Том Круз – задумчивый спаситель человечества. Андреа Райзборо – слишком ответственная и несколько глуповатая влюбленная женщина. Ольга Куриленко – ранимая девушка с глазами испуганной лани. Морган Фриман – волевой мудрый мужик. Ну да, как легко было бы догадаться, персонажей тут больше, чем двое. Но кто есть кто из остальных, говорить не стоит – ибо спойлеры. Самое важное, что можно сказать о работе актеров в «Обливионе», это то, что ни один из них не стремится перетянуть одеяло на себя и полностью завладеть вниманием зрителя. Ведь «Обливион», который, несомненно, задумывался как история людей в определенных обстоятельствах, оказался все-таки историей ландшафта. И в данной ситуации актеры могут только одно: быть достаточно убедительными в своих ролях и не мешать рассматривать окружающую их обстановку. Все прекрасно вписались в интерьер, и это заслуживает пусть и не оваций, так хотя бы небольшой похвалы.

Если пересматривать, то только ради картинки. И вот, правда, стоит – и не один раз.